В погоне за солнцем ! (Африканские мотивы 2013) Hyundai Getz

13 января, 2014 "Фрагмент 40"

Наши товарищи отлично помнили знаменитую поговорку – гладко было на бумаге, да забыли про овраги… Чтобы не столкнуться в последний момент с неожиданными препятствиями, было решено осмотреть выбранные точки непосредственно. Джип с водителем был передан Лешаном в распоряжение экспедиции, - не сидеть же за железной дверью!
Команда в составе Дмитрия Семенова, Михаила Меркулова, Михаила Гаврилова, и, как говорилось в начале шестидесятых годов прошлого века, – примкнувшие к ним Илья Котовщиков и Евгений Каменев – на джипе турфирмы Лешана Лебаши совершили рекогносцировочные поездки к обеим точкам. Водитель Питер и гид-охранник Макамба обеспечили эти, более чем странные с точки зрения кенийцев, маршруты. В частности, африканцы так и не могли понять смысл действий бледнолицых, которые требовали подогнать машину к заданной на JPS-навигаторе точке с точностью до пяти метров, - а потом зачем-то уходили от машины километра на полтора, забираясь на холмы.


Ребята увидели много интересного. Естественно, обследуя окрестности восточного пункта, они не могли не съездить к находящемуся всего в нескольких километрах озеру Туркана, которое Сергей Ястржембский назвал загадочным и даже мистическим.

Озеро действительно необычное. Оно длинное и узкое – не Байкал, конечно, но внушительное – почти 250 километров в длину и не больше 45 километров в ширину. Нетрудно догадаться, что длинная полоса воды расположена вдоль уже упоминавшейся Великой Рифтовой долины. Вода бирюзового цвета, соленая (точнее, щелочная). Самое большое щелочное озеро в мире. Самое большое озеро в пустыне. До сравнительно недавних времен водоем именовался озером Рудольфа – в честь австрийского кронпринца. Нетрудно догадаться, что открыли его австриец и венгр, дело было в 1888 году – за 125 лет до посещения этих мест нашей экспедицией. Но в 1970-ые годы озеро переименовали в честь местной народности. В Кении и частично в Эфиопии проживают около миллиона турканов, - собственно, в их честь теперь и называется озеро.

озеро туркана карта

13 января, 2014 "Фрагмент 41"

Гаврилов отправился на reception – выяснять, где же наш ужин. Принесенные нам десятью минутами ранее блюдо с какими-то булочками опустело мгновенно, поэтому вопрос об ужине становился все более актуальным. После второго стаканчика и булочки мой организм проснулся и я понял, что он очень сильно – по-африкански - хочет есть.
- Слушайте, Гаврилов – это что-то! – восторженно сказал Меркулов, когда наш посол отошел достаточно далеко. – Это нечто потрясающее!

- Миха восторгается тем, как Гаврилов в уме вычислил арктангенс от двадцати трех сотых! – пояснил Семенов. – Когда надо было оценить угловую высоту Солнца во время затмения…
- Да, это он может! – сказал я.

Мы с ним знакомы уже лет пятнадцать – по астрономическому обществу. Михаил Геннадьевич Гаврилов – действительно человек уникальный. Ученый секретарь научного совета РАН по астрономии, председатель совета Азиатско-Тихоокеанский астрономической олимпиады, он побывал в самых разных точках мира, организуя свои олимпиады, - включая Папуа, где, говорят, еще встречается ритуальный каннибализм. Организовать олимпиаду по астрономии для детей папуасов – на это способен на нашей планете только Гаврилов.

Гаврилов отличается системностью, четкостью и пунктуальностью. Он автор замечательных задач по астрономии, и есть у меня ощущение, что Гаврилов ко всему в жизни относится, как астрономическим задачам, которые надлежит решить за установленное время.

Очень интересно задавать ему вопросы, особенно сложные. Взгляд Гаврилова останавливается, он застывает – иногда на минуту или больше. Возникает ощущение, что становится слышна напряженная работа мозга. При этом в его голове обязательно возникает ответ. Либо само решение, или алгоритм решения.

- Ну, …- начинает Гаврилов, и, стараясь говорить максимально точно, с учетом всех возможных обстоятельств, излагает свой только что родившийся ответ. Нет (у меня) сомнений, что это самый обоснованный и подтвержденный доказательствами из всех возможных ответов. Именно поэтому мы с радостью спихнули на нашего Михаила Геннадьевича переговоры с Лешаном, расчеты по нашим платежам и взаимным долгам, и много чего еще. К концу экспедиции в его ноутбуке выросла гигантская, не влезающая в монитор excel-таблица, содержащая данные обо всех наших тратах, авансах, долгах и взаимных расчетах. Из угрожающего множества чисел в итоге вырисовались, с точностью едва ли не до рубля, затраты каждого из нас и суммарный баланс, - с оговорками на плавающий курс доллара и комиссии банков. Самое потрясающее, что суммы по столбцам и строкам сходились! И становилось предельно ясно, кто кому и сколько должен. К сожалению для некоторых из нас.

Таких, как Гаврилов, больше нет. Мы с ним ездим в экспедиции, начиная с 2009 года. Хотелось бы надеяться, что традиция не прервется.

Воздух наполнился радостными возгласами. К нашим столикам возвращался Гаврилов, а вслед за ним шла замечательная стройная негритянка с роскошной прической и несла все, что надо. Точнее, не все, потому что всего было много, и поэтому вслед шли еще две негритянки, которые несли остальное. На наших красных столах появились блестящие металлические кастрюли, судки, пластиковые салатницы, большие тарелки, и, наконец, вполне приличные вилки. И мы стали скорее нагребать себе в тарелки салат из помидоров с луком (вполне себе российский), горы горячего риса, какое-то мясо (козлятина! – авторитетно сказал Меркулов. – Тут в основном едят коз!...), груды куриных (кажется) ног, опять же горячие булочки, а Семенов снова потянулся к литровой бутылке виски, и тогда мы все увидели, что литр – это, в общем-то, совсем немного.

На сухие ветки высокого дерева поодаль сели две здоровенные птицы. Солнце быстро падало к горизонту, спрятавшись за крышу домика reception, стремительно сгущались сумерки. Возле домика за таким же, как у нас, столиком, весело общались трое молодых негров. Стройная негритянка стояла возле них и смеялась. Все было хорошо!

- Ну – за дичь! – сказали мы, покосившись на груды ног, воздели ввысь пластиковые стаканчики и наклонились к тарелкам. Рассказ о подвигах первых дней прервался, - но ненадолго.

Затмение неуклонно близилось.

Семенов Гаврилов и термитник

Козы и деревня

отель

19 января, 2014 "Фрагмент 43"

Западный пункт был обследован сегодня, 2 ноября, перед нашим с Евчиком прибытием.

- Надо сказать, что там гораздо более разнообразный пейзаж,- сказал Семенов, и одобрительные возгласы и междометия с разных концов нашего общего стола подтвердили, что он, видимо, был прав.
Сильно пересеченная местность,– горы и взгорки, украшенные повсеместно торчащими фаллическим символами термитников, повсюду таили в себе неожиданные препятствия. Выяснилось, что все здешние кусты и деревья были усеяны гнусными длинными шипами и прочими разнообразными колючками. Прикасаться к ним не следовало.

- Здесь правило такое, - объяснил Меркулов. – Если что-то растет зеленое – не подходить и не прикасаться! Колючки сантиметра по четыре, рвут все, что угодно, включая джинсовую ткань. Вон, Михаил Геннадьевич распорол себе штанину…

- Даже я попался, - признался Дима Семенов, который обычно подчеркивает свою удивительную способность выкручиваться из самых немыслимых передряг и преодолевать самые невероятные препятствия и редко признается, что есть такие причины, которые могут помешать ему идти к цели. – Шипы загнуты навстречу друг другу! Я уже на обратном пути зацепился рубашкой и отцеплялся минуты четыре. Конечно, можно было сильно рвануть – но тогда получится, как с Михаилом Геннадьевичем, - большая дыра, и одежда на выброс.

- А не зацепиться невозможно, - заявил Гаврилов. – Все эти колючие кусты там растут довольно плотно…
- Помните кедровый стланик на гольцах под Бодайбо? – пояснил Семенов. – Вот примерно так же. Только шипы другие.

- Но вы выбрали место для наблюдений? – спросил я.
- Выбрали. Там вокруг живописный пейзаж, в поле зрения широкоугольного объектива будут и кусты, и горы, и термитник, поэтому камеру Ильи для съемок картинок, которые можно будет демонстрировать в планетарии, лучше всего поставить там, - сказал Семенов.

- Все ясно, - сказал Евчик. – Так кто, куда и когда завтра едет?

Мы еще раз разлили виски по стаканчикам и провели короткое совещание. План вырисовывался таким.

На западный пункт отправлялась машина, находившаяся в распоряжении Ильи Котовщикова (На восточный пункт она все равно не пройдет – застрянет в песке на сухом русле! – сказал Семенов, и все, кто там уже побывал, с ним согласились). Туда должен будет отправиться Михаил Гаврилов со своим фотоаппаратом «Canon», снимавшим уже не первое затмение. Его камеру, вслед за хозяином, мы называли «Сапоп» - воспроизводя русскоязычное прочтение английской надписи.

В состав западного экипажа вошел также Дима Семенов, которому Илья Котовщиков передал свою драгоценную широкоугольную камеру из Новосибирского планетария. Установленная на штативе, камера должна была сделать серию снимков для производства короткого полнокупольного фильма о полном солнечном затмении на фоне экзотического африканского пейзажа.

Третьим членом «западной» команды стал Женя Каменев. Как я уже говорил, он собирался получить серию художественных снимков затмения, включая постановочный кадр с удаленным на километр масаем (или турканом), установленным на вершине холма, который (туркан или масай) должен был оказаться как раз на фоне солнечной короны. Эта задача была непростой по многим причинам, но эту проблему Женя поставил сам для себя, и был преисполнен готовности ее решить.

Илья тут же достал мобильник, набрал «своего» водителя и на неплохом английском поставил ему задачу. Во-первых, следовало увезти Илью в отель через полчаса (Илью его турфирма поселила на другом конце Лодвара). Во-вторых, завтра к 12 часам дня водителю надлежало прибыть в наш отель, чтобы доставить троих наблюдателей в окрестности «западного» пункта.

Полчаса Илья назвал, как я предполагаю, исходя из глазомерной оценки количества оставшегося в бутылке виски.

043 ПО ПУТИ НА ЗАПАДНЫЙ ПУНКТ

043 КАМЕНЕВ И СЕМЕНОВ. ЦЕЛЬ БЛИЗКА

043 МЕРКУЛОВ ВБЛИЗИ ЗАПАДНОГО ПУНКТА

043 ТЕРМИТНИКИ ОКОЛО ЗАПАДНОГО ПУНКТА

Фото Дмитрия Семенова

23 января, 2014 "Фрагмент 45"

Я как-то пропустил момент, когда на нашем объединенном столе появились несколько бутылок кенийского пива “Tusker”. Я не очень хорошо разбираюсь в пиве,
но подозреваю, что кенийское пиво было не самым плохим из возможных вариантов. Другое дело, что в Кении других сортов пива мы не видели ни разу. Это был уже давно забытый феномен, - даже в советские времена помнятся, как минимум, два типа бутылочного пива – «Жигулевское» и «Бархатное».

Мы снова оказались за столом, чай нам не несли, - и действительно, зачем чай, если не допито пиво? Оно было прохладным, и это было хорошо, несмотря на наступившую ночь. Холодно, во всяком случае, не было точно, дневная жара только-только начинала спадать.

За Ильей приехал вызванный им автомобиль. Он попрощался и отбыл, обещав прибыть завтра готовым к выдвижению на боевые позиции.

И тут из темноты материализовалась черная женская фигура.

Разглядеть ее было сложно, поскольку вокруг стояла ночь, а дама была (естественно) негритянкой. Сначала я подумал, что это кто-то из официанток, но по тому, как резко от нее отстранился Женя Каменев, быстро и нервно заговорив с ней по-английски, стало ясно, что это не тот случай.

- Я этого не выношу! – возмущенно сказал Женя по-русски, брезгливо отворачиваясь. - Она нагло навязывается!

Дама осмотрела нас, выбирая новую жертву, и пошла ко мне. Семенов, Меркулов и Евчик, гнусно хихикая, с интересом следили за процессом.

Дама (лет ей было, наверное, к пятидесяти, - а впрочем, кто ж ее разберет!) - наклонилась ко мне и низким голосом заговорила на ухо. Проскакивали слова «устал»… «отдых»… «массаж»… «недорого» … «тебе понравится»….

- Сергей Арктурович, двадцать восемь процентов! - возгласил Меркулов. – Африка – родина СПИДа! Не забывайте!

Я погрозил ему кулаком. Дама недобро посмотрела на Меркулова (белки сверкнули в темноте) и продолжила свои увещевания. Стало ясно, что только кардинальный метод Жени Каменева может спасти ситуацию.

Я сурово нахмурился (можно было этого не делать – все равно ничего не было видно!), и максимально жестко (как мне казалось) стал произносить английские слова с негативным оттенком. Лучше всего у меня получалось слово “No!” Я даже собрался было ее оттолкнуть, но раздумал, и вместо этого повторил еще раз набор категорических отрицаний.

Дама, наконец, поняла, что тут ее не хотят, выпрямилась и оглядела оставшихся потенциальных жертв. Дима Семенов немедленно чокнулся со мной недопитым «Таскером», поздравляя с нелегкой победой.

Ухмыляющиеся молодые астрономы, видимо, не вызвали у дамы никаких надежд на успех. Постояв, она снова отправилась к Жене Каменеву. Вся наша компания чуть было не грохнула вслух, а Женя заерзал в кресле, напрягся, не зная, как избежать неумолимо надвигающейся черной опасности, – но тут к нему пришла спасительная идея!

- Это наш босс. Подойдите к нему! – сказал он ночной – пожалуй, скорее бражнице, чем бабочке, – и показал пальцем на Гаврилова. Тот как раз вернулся с reception (он там долго договаривался насчет чая, завтрашнего завтрака и, по-видимому, вел светские беседы). Теперь он снова сидел на своем месте и пребывал в процессе распробования «Таскера».

Бражница встрепенулась и двинулась к Гаврилову. Все затаили дыхание, внимательно следя за происходящим. Она присела на подлокотник его кресла, наклонилась и тихо заговорила, поглаживая ему шею. Они обменялись несколькими фразами, после чего дама неожиданно встала, сказала нам всем «Бай!», неискренне улыбнулась и растворилась в ночи. Ее субботний бизнес рухнул.

- Черт побери! – восхищенно сказал я.

- Михаил Геннадьевич, - что вы ей сказали? – чуть ли не хором заорали Меркулов и Семенов.

Гаврилов самодовольно погладил бороду.

- Она попросила пива, и я ей предложил допить мое, - сказал он. – Ей это не понравилось, и она намекнула, что я мог бы купить ей новую бутылку. И я ей сказал, что у меня нет денег!

- Гениально! – сказал я.

- Она удивилась, - продолжал Гаврилов. – Она почему-то решила, что я босс, и спросила, - как же так, ты босс, а у тебя нет денег? И тогда я ей ответил так. Именно потому, что я босс, у меня нет денег. Они мне не нужны. За меня всегда платят остальные!

Мы захохотали, загоготали, зааплодировали, затопали ногами от восторга и потянулись к Гаврилову чокаться «Таскером».

Я уже говорил, что для Гаврилова не существует нерешаемых задач.

Мы покончили с пивом и быстро выпили принесенный чай. Нужно было идти спать, причем срочно. Мы встали из-за стола, - и тут прямо над нами в черном небе, слепя глаза, прошла наискось прямо по ярким звездам ослепительная МКС. Мы постояли две минуты, провожая ее взглядом, и медленно, не очень твердой походкой отправились в свои покои. Нас ждали Кейптаун, Тунис, Аддис-Абеба, Дамаск и прочие африканские столицы, чьи названия были намалеваны зеленой краской на голубых железных дверях наших, блин, апартаментов.

45 МКС

29 января, 2014 "Фрагмент 47"

К назначенному времени, после утреннего душа и электропобрившись, я пришел на завтрак.
Ночные чудовища угомонились и себя никак не проявляли. Солнце только поднималось над крышами, небо было по-сибирски голубое, какие-то крупные птицы деловито квохтали и чирикали на деревьях.
Даже следы ночных комариных укусов перестали привлекать мое внимание. Я рассеянно поразмыслил - не выпить ли еще одну, внеочередную антималярийную профилактическую таблетку? - и решил, что не буду, поскольку предыдущую проглотил позавчера. Главное, что небо было действительно чистым, и день затмения уже начался.

(Хотя возможно, равнодушие к малярийной опасности как раз и являлось главным признаком наступавшей малярии).

Завтрак на этот раз размещался под крышей обширного странного помещения с полукруглыми окнами, забранными решетками. В центре на цементном полу стояли пресловутые пластиковые китайские столики, обставленные красными пластиковыми креслами с символикой кока-колы. У входа в помещение был установлен длинный стол, на котором предполагался завтрак. Но, кроме большого термоса, здесь пока что ничего не было, зато слышалось какое-то шевеление. Я заглянул за загородку и обнаружил пару худых негров в передниках возле плиты, очевидно, пытавшихся приготовить нам пищу. Они, конечно же, не успевали вовремя. Видимо, как всегда.
Я вышел на улицу и еще раз посмотрел на небо. Облаков не было. Это было неплохо, но лучше бы все-таки с утра облака были, а растянуло бы их к вечеру. Полная фаза затмения должна была наступить в этих краях в 17.25. Впрочем, наблюдать нам предстояло не здесь.

Появился Гаврилов.

- Привет! Как спалось? – спросил он.
- Привет. Скверно спится в этом вашем Лодваре. Что происходило этой ночью? - поинтересовался я у него, как у старожила.
- В соседнем отеле была дискотека, - объяснил Гаврилов. – Танцы и пляски на улице, огромные колонки. Но нынче они еще сравнительно рано угомонились – вот предыдущей ночью все это продолжалось куда дольше. Сегодня было еще ничего…

Тут внимание Гаврилова привлекла черная кошка, уверенно пересекавшая по диагонали утоптанную песчаную площадку, на которой мы стояли. Надо заметить, что Гаврилов отличается неким особым отношением к кошачьим. В их присутствии он обычно мгновенно теряет интерес к людям, переключаясь на общение с кошками. Я думаю, его коллекция насчитывает тысячи изображений кошек, котов и котят, сфотографированных в разных странах мира и, возможно, на других планетах.

Поскольку Гаврилов переключил все свое внимание на деловито удаляющуюся кошку, я, заскучав, развернулся и снова вошел в помещение. На столе возле термоса появились большие фарфоровые кружки и блестящая металлическая посудина. Под ее крышкой обнаружились ломти горячего, только что пожаренного на масле хлеба. Я налил из термоса нечто непрозрачное и отхлебнул. Это был сладкий чай с молоком, и было это очень кстати! Я отправился к триаде кокакольных столиков, сел и с удовольствием приступил к поглощению местного горячего напитка.

- Вот это по-бурятски! – сказал я сам себе, потому что было некому.

И тут же с шумом явились мои товарищи по авантюре – Сергей Евчик в шляпе колонизатора, Евгений Каменев в шляпе колонизатора, но несколько иного покроя, Дима Семенов в футболке с актуальным в Африке изображением байкальской нерпы среди льдов, Михаил Меркулов в клетчатых штанах и Михаил Гаврилов, от которого ушла кошка. К этому моменту худые негры принесли еще еды, которую сразу (по пути к столикам) нахватали охотники за затмениями.

- Сегодня в первый раз, между прочим, дают бананы! – заявил Меркулов, обнажая мякоть плода. – Но я бы предпочел яйца!
- Воскресенье! – предположил Сергей Евчик.

- А вы слышали, как ночью ловили воришку? – спросил Дима Семенов, возвращаясь за новой порцией еды к раздаточному столу, поскольку все, что ему хотелось бы взять сразу, в две руки не умещалось. – Его потом палкой гасили!
- Откуда ты знаешь? – спросил я.
- А я выходил посмотреть! – отозвался Дима, набирая жареный хлеб и горячие (очень горячие!) только что сваренные яйца.

Мы с Гавриловым тоже поспешили за едой, поскольку наши с ним шансы остаться без завтрака быстро нарастали.

- И что, воришку забили? – поколебавшись, все-таки уточнил я. Как написала в своем комментарии Наталия Черутич из Найроби, в Кении воровство иногда заканчивается судом Линча: вора могут забить камнями и даже сжечь заживо…

- Да вроде нет, - поучили и отпустили, - ответил Дима, и я до сих пор не знаю, правду ли он сказал.

- Это называлось «Eclipse Party» ! – авторитетно пояснил Меркулов, сосредоточенно отделяя раскаленную скорлупу от яйца. – Колонки стояли метрах в двадцати от вашего номера, за стеной. Но вам еще повезло: они были направлены не в вашу сторону. А целом, по-моему, замечательный вечер! Вам не понравилось?

- То есть, это безобразие было посвящено затмению? – переспросил я. – Ну, тогда, конечно, все в порядке!

В общем, можно было и раньше догадаться. В центре острова Пасхи, возле эвкалиптовой рощи, в июле 2010 года был организован целый палаточный лагерь, огороженный со всех сторон и охранявшийся дополнительным подразделением чилийской полиции, которое привезли с материка на транспортном самолете. Туда съехались музыканты со всего мира – рокеры, хипстеры, какие-то экзальтированные девицы, бритые наголо и длинноволосые молодые люди в странных одеждах, сектанты, кришнаиты, бородатые джинсовые пенсионеры и просто туристы, – некоторые даже с детьми, – в надежде увидеть полное солнечное затмение в одном из самых экзотических мест планеты. Ну, и потусоваться всласть. Несколько русских ребят в этом сумасшедшем муравейнике рассказали нам, что в лагере проблемы с водой, объявлен сухой закон, но на самом деле полно алкоголя, тотального секса и не проблема раздобыть наркотики. В ночь перед затмением здесь предполагался грандиозный концерт силами присутствовавших – огромную деревянную эстраду уже сколотили. Нас, помнится, активно приглашали остаться, но мы, переглянувшись, поскорее уехали оттуда – в дождь. Так что африканскую дискотечку перед затмением вполне можно было ожидать. Затмения повсюду порождают перфомансы. Наверное, за озером, на восточном берегу Турканы, минувшей ночью тоже было какое-нибудь яркое действо. То-то крокодилы порадовались. Двенадцать тысяч крокодилов.

- А муэдзина под утро отменили из-за затмения? – спросил я. – Или из-за воскресенья?

Ответа не последовало. Вероятно, его (ответа) не было ни у кого.

47 Гаврилов и Язев

to Romeo777: Пока сам не знаю. Пусть автор допишет свою историю. Может в конце поделится информацией...

Если нет - спросим.

1 февраля, 2014 "Фрагмент 49"

Как я уже сказал, работать с камерой предстояло Сергею Евчику.
К сожалению, я уже знал по своему опыту, что зрение у меня не то, что было раньше, и при низкой освещенности (а во время полной фазы становится достаточно темно), я, к сожалению, вижу довольно плохо, и мне было бы сложно выполнять тонкие манипуляции с камерой. Я надеялся, помимо общих фото- и видеосъемок, успеть разглядеть глазами или в монокуляр структуру короны, длину и расположение ее лучей. Динамический диапазон человеческого глаза гораздо выше, чем у фотоаппарата. Поэтому – опять-таки по опыту предыдущих затмений – мы знали, что ни на каком снимке не получаются длинные, еле уловимые, но все-таки прекрасно различимые на небе глазом корональные лучи и корональные стримеры, простирающиеся порой чуть ли не на полнеба.

Для того, чтобы выделить эти структуры на снимках, обычно применяются специальные приемы, в основе которых лежит метод наложения многих снимков, когда из множества (иногда нескольких десятков) изображений синтезируется одно. В России такую технологию в авторском варианте успешно освоил Вячеслав Константинович Хондырев из Государственного астрономического института имени П.К.Штернберга (ГАИШ) МГУ. 29 марта 2006 года, успешно отнаблюдав затмение в поселке Кемер на берегу Средиземного моря в составе команды ГАИШ по руководством Эдварда Владимировича Кононовича (много лет назад - руководителя моей дипломной работы), он получил отличные изображения, где лучи тянутся на много радиусов Солнца. Подобные методы отработали в Иркутске Александр Вениаминович Мордвинов и Виктор Сергеевич Пещеров из Института солнечно-земной физики СО РАН.

Отлично справляется с такой задачей всемирно известная команда Милослава Дрюкмюллера из Технологического университета г. Брно в Чехии. Экспедиции Дрюкмюллера на протяжении последних трех десятилетий успешно наблюдают полные солнечные затмения в самых разных уголках земного шара.

Специальная компьютерная программа , разработанная под руководством Дрюкмюллера, позволяет, складывая десятки снимков, сделанных с разными экспозициями, получать высококачественные изображения короны Солнца . Другое дело, что отдельные тонкие детали структуры, которые прорисовываются на итоговых изображениях чешских исследователей, иногда выглядят как артефакты – следствие применения компьютерной обработки. Но в любом случае, эта команда получает впечатляющие результаты. У нас не было сомнений, что люди Дрюкмюллера сейчас должны быть где-то здесь, в Африке, и что они так же, как мы, нервно посматривая на часы, готовятся запечатлеть короткий, но яркий небесный спектакль.

- Я все-таки буду снимать в формате JPEG, – сказал Гаврилов, оторвавшись от экрана своего ноутбука. – По крайней мере, успею сделать несколько кадров. Тогда будет шанс увидеть бриллиантовое кольцо, четки Бэйли, хромосферу с протуберанцами и саму корону. А если снимать RAWы, – ничего не успеть.

- Ладно, - мрачно сказал я. – Протуберанцев сейчас должно быть много, картинка может оказаться интересной.

«Бриллиантовым кольцом» астрономы называют картину, когда ослепительный краешек Солнца еще выглядывает из-за края Луны. Картинка получается впечатляющая и действительно напоминает кольцо с бриллиантом. «Бриллиант» сияет несколько секунд и меркнет за наползающим черным краем Луны.

Но Луна – не абсолютно гладкий шар. Неровности, горы и впадины на краю лунного диска приводят к тому, что в последние мгновения перед наступлением полной фазы, Солнце может проглядывать между лунными горами или над впадинами. Выглядит это, как цепочка ярких точек, светящихся на краю черного круга - "четки Бэйли".

После этого Луна загораживает диск Солнца полностью, и наступает относительная темнота. Тогда на фоне потемневшего неба становится видным выглядывающее из-за Луны тонкое малиново-красное кольцо. Это слой солнечной атмосферы, который называется хромосферой – «сферой цвета». Красным цветом светится раскаленный водород, из которого почти на 90% состоит атмосфера Солнца. Здесь, в хромосфере, иногда бывают видны облака водородной плазмы – протуберанцы, поддерживаемые магнитными полями. И уже поверх тонкого кольца хромосферы, далеко от Солнца распространяется серебристо-жемчужное сияние. Это верхняя атмосфера Солнца, - солнечная корона.

Корона всегда бывает разной. На разных стадиях развития 11-летнего цикла солнечной активности ее форма меняется. Она (форма) зависит от количества протуберанцев, от общей конфигурации магнитного поля, от наличия или отсутствия солнечных пятен и от многих других факторов. Для диагностики состояния Солнца нужно знать, какова форма короны. Именно для этого мы приехали в далекий Лодвар.

- Между прочим, там облака лезут, - сказал Сергей Евчик, входя в номер с длинным фотообъективом в руках. Они с Димой только что закончили тренировки на улице.

Мы разом поднялись и вышли на улицу, задрав головы к небу.

48 бриллиантовое кольцо 2010

10 февраля, 2014 "Фрагмент 51"

Из серебристого седана появился Илья Котовщиков в фирменной белой футболке новосибирского солнечного затмения-2008 и синей бейсболке. Мне показалось, что был он взволнован, решителен и даже слегка бледен.
Он сразу начал инструктировать своего водителя, отдавая его в распоряжение Димы Семенова и Михаила Гаврилова, отправлявшихся на западный пункт. С ними же собрался ехать и Женя Каменев, планировавший свои художественные проекты во время затмения. Дима Семенов сверкал фирменной оранжевой футболкой «Комсомольской правды», сохранившейся с памятных времен экспедиций на Патомский кратер. Меркулов поражал огромным рюкзаком, красной майкой с длинными рукавами (это было правильное решение) и сине-фиолетовыми клетчатыми брюками. Его клетчатые брюки впечатляли.

- Фирменные футболки не забыли? – спросил я. Все подтвердили, что футболки с эмблемами экспедиции - с собой.

Мы поздоровались за руку с водителем джипа Питером и гид-охранником Макамбой, который прибыл в коричневой футболке с едва ли не светящейся надписью белыми буквами – ПОЛИЦИЯ. Я подумал, что эта полезная надпись может пригодиться, когда местное население начнет нас бить за то, что мы устроили им затмение Солнца.

Гаврилов начал объяснять Макамбе, показывая на меня, что Sergey is our chief, а он (Гаврилов) на этот раз поедет на другой машине.

Началась обычная мужская деловая степенная суета, которая почти всегда возникает, когда машины уже поданы, рюкзаки грузятся, и нужно обязательно уговориться о последних договоренностях перед стартом. Ну, и договориться об уговоренностях.

- По машинам!

Мы пожелали друг другу удачи. Хлопнули двери, и наш джип резко взял старт.

- Надо заехать в магазин! – сказал Меркулов. – Купим питьевой воды и каких-нибудь апельсинов. Больше никакой еды нам на гору не надо.

Это было сказано очень авторитетно. По-видимому, Михаил знал, что говорил. Я наклонился вперед к сидевшему рядом с водителем Макамбе и попросил тормознуть у магазина. Макамба важно кивнул.

Джип катился по улицам Лодвара. Это сложно было назвать улицами. Вдоль пыльной песчаной дороги стояли отдельные строения, тянулись какие-то заборы, в основном из покосившегося шифера. За заборами кое-где торчали пыльные пальмы.

Наконец, мы въехали на торговую (видимо, центральную) площадь и остановились. Макамба убедился, что все окна закрыты, и вылез вместе с нами из машины.

Магазинчик напоминал смешанный магазин в каком-нибудь сибирском (а хотя бы и не сибирском) российском райцентре. На полках наличествовал привычный колониальный ассортимент эпохи глобализации, который можно обнаружить в любой стране мира. Китайские дешевые футболки и тапочки, упаковки доширака, тетрапаки с соком, узнаваемые во всем мире бутылки кока-колы и прочая лабуда.

- Вот – апельсины! – сказал Меркулов, проводивший в жизнь свой план.

Поджарый средних лет негр за кассовым аппаратом показал жестами, чтобы мы выбирали из корзины. Апельсины здесь продавались не на вес, а поштучно.

- Сколько будем брать? – спросил я у Меркулова, как главного специалиста по питанию на африканском наблюдательном пункте.

- Ну, штуки по две на брата! – уверенно отозвался Михаил.

Нас было четверо. Я набрал в пакет, услужливо раскрытый кассовым негром, двенадцать апельсинов, секунду подумал и добавил еще четыре. Продавец радостно кивал вслед каждому фрукту, загружаемому в пакет. Очередь из двух женщин, стоявших за нами, неодобрительно поглядывали на нас. Похоже, что апельсины тут десятками обычно не покупали. У женщин в руках были пакеты с рисом и какие-то салфетки.

- Надо взять еще воды! – спохватился Михаил. За воду взялся Макамба – он перебросился с продавцом несколькими фразами, подхватил и понес к машине целую упаковку поллитровых бутылок с водой.

- А куда столько? - спросил я. – У нас же есть вода в машине! На полу между сиденьями стоял ящик, в котором валялось, как мне показалось, с десяток полуторалитровых бутылок с водой.

- Это не наши,– пояснил Меркулов. – И потом, по-моему, там у них вода просто из-под крана….

Мы расплатились местными шиллингами и понесли пакет в машину. Туда же легли два литровых картонных пакета с каким-то соком. Мы выгрузили все это в пластмассовый ящик, который стоял в багажнике сзади.

Возле входа в магазин стояли и общались люди. На руках у женщины висел полугодовалый (примерно) ребенок, пока мать неспешно общалась со знакомыми. Прямо через пыльную ни разу не асфальтированную площадь проходили люди, проехали два мотоцикла и какой-то раздолбанный грузовичок., в кузове которого сидели негры, свесив ноги. Кенийцы посматривали на нас, - мне показалось, что - скорее неприязненно. Я опять сделал пару снимков, не прицеливаясь (от живота), поскольку негативную реакцию на попытку сфотографировать я уже несколько раз наблюдал.

- В Найроби у нас чуть фотоаппарат не выхватили! – рассказал Меркулов.

- Go? – спросил Макамба, захлопывая свою дверь.

- Yes, go! – отозвался я, и мы покатили дальше. Почти не поворачивая головы, Макамба объяснил, что нужно еще заехать на заправку.

Я разделяю водителей на хороших (которые приезжают уже заправленными) и плохих (которые, приехав к назначенному времени, начинают объяснять, что еще надо заправиться). Вариантов не просматривалось, и я сосредоточенно кивнул. Времени впереди было пока достаточно.

Вскоре мы въехали на заправку, где уже заправлялись грузовик и пара мотоциклов. На одном сидели сразу трое – две девушки в ярких платьях и парень-водитель. Дожидаясь своей очереди, они весело и громко болтали.

- Воскресенье! – сказал Илья.

Немедленно под окна джипа подбежали босые негритята и начали стучать в окна. Дать им было нечего (вода и апельсины были заготовлены для дела), и мы растерянно посматривали на них через закрытые окна. Тут на заправку въехал еще один новый джип, точно такой же, как у нас, в недрах которого просматривалась команда европейского облика.

- Тоже, небось, ребята приехали на затмение! - сказал Евчик.

- Они живут в том же отеле, где я, - объяснил Илья. У колонки ловко орудовала невысокая плотная негритянка в джинсовой юбке и полосатой синей футболке (матроске). У нее были туго заплетенные и уложенные на голове косички и по-местному высокая попа (поискал синонимы и эвфемизмы к этому слову – и не стал их применять). Попа - значит, попа.

Нам закачали полный бак, Макамба расплатился. Заправщица искоса полоснула нас не очень добрым взглядом. Питер газанул, и мы снова двинулись по укатанному в камень песку, почти сразу выйдя на дорогу из города. Лодвар остался позади.

51 улица Лодвара

51 у входа в магазин 1

51 у входа в магазин 2

51 на заправке

16 февраля, 2014 "Фрагмент 53"

– О, вот и река! – сказал сзади Михаил Меркулов.
Я ничего не увидел.
- Это та, про которую говорили, что машина Ильи не смогла бы ее переехать? – уточнил я на всякий случай.
- Да! – отозвался Илья из глубин джипа. – Кажется, там уже кто-то застрял…

Мы подъехали к сухому руслу реки. Вдоль обоих берегов тянулись полосы растительности. Это были довольно высокие деревья, причем, в том числе, ярко-зеленые – в отличие от черно-серых грибообразных деревьев в пустыне, про которые я так и не понял – есть ли на них листья вообще. Русло было широким – метров, думаю, под сто. Представляло оно собой ровную, как будто ее разглаживали грейдером, полосу из светлого песка, лежавшую между невысокими черными берегами. И само русло, и деревья по берегам явно свидетельствовали о том, что вода здесь бывает. Причем вода большая. Видимо, во время сезона дождей, который, согласно «википедии», должен был начаться на севере Кении буквально вчера.

- Тут совсем сухо? – спросил я.

- То есть абсолютно! - подтвердил Меркулов. – Мы сюда ездили, когда искали место для пункта наблюдений. За рекой, недалеко, есть деревня. Они берут воду в источнике. А источник – это просто яма с мутной, - я бы даже сказал, грязной, - водой на дне…

- Но, судя по тому, что тут все зеленеет, вода где-то неглубоко, есть какие-то подземные горизонты! – заметил я.

- Ну, наверное!

Питер осторожно съехал с берега на песок, и мы на пониженной передаче двинулись поперек русла. Наконец, я увидел застрявшую машину – почти посередине реки. Это был черный джип (существенно меньше нашего), который сел основательно – зарывшись в песок по ступицы колес. Трое европейского вида пассажиров в шортах, шляпах и с рюкзачками, в том числе женщина в темных очках, обходили машину вокруг (видимо, уже не в первый раз), безнадежно осматривая ее со всех сторон. Негр-водитель уныло оглядывался, - видимо в поисках веток, палок, камней и прочего, что могло бы помочь спасти ситуацию. И уже приближались с того берега навстречу черные, с лоснящимися на солнце головами, местные жители - несколько мужчин, несколько женщин и целая стайка ребятишек.

- Надо помочь! – деловито сказал Меркулов, который, конечно, так бы и сделал в Сибири. – А трос у нас есть?

Он не сомневался, что мы сейчас остановимся. Но Питер, похоже, тормозить не собирался. Он медленно вел наш джип мимо застрявшей машины.

- О, они живут со мной в одном отеле! – сказал Илья Котовщиков, присмотревшись к пассажирам терпящего бедствие автомобиля. – Наверно, тоже приехали на затмение!

Питер немного сбавил скорость, потом газанул, и сделал он это напрасно.

- Сейчас и мы сядем! - произнес я, и мой прогноз немедленно сбылся. Наш джип забуксовал, выстреливая задними колесами фонтаны песка. Двигатель взревел и замолчал.

- Выходим? – решительно произнес Михаил, однако Макамба, повернувшись к нам вполоборота на своем переднем сиденье, сделал успокаивающий жест. Питер нагнулся, переключаясь. Он снова завел двигатель (тот зашумел на более низких нотах) и дал задний ход. Джип завибрировал, с трудом стронулся с места и натужно выполз из образовавшейся ямы. Мы еще немного попятились. Затем водитель остановился, переключился и двинулся вперед, объезжая внушительные воронки, которые мы успели выкопать колесами. К этому моменту нас уже окружала плотная толпа турканов, турканок и турканят, наблюдавших за интересным процессом.

Питер добавил газу, негры перед капотом раздвинулись, как занавес, и мы, пройдя образовавшуюся амбразуру, поползли по песку дальше.

- И что, помогать не будем? – удивился Меркулов. Он был поражен. С его точки зрения, все это было совершенно неправильно. – We must help!

Макамба обернулся и отрицательно покачал головой. Для него было очевидно, что помогать не следовало.

- Почему? – удивился Михаил. Они с Ильей и с Сергеем Евчиком вглядывались в пыльное заднее стекло, но застрявший джип уже не было видно из-за снова обступивших его людей.

- Там вон полно местных, если понадобится,– помогут! – не очень уверенно сказал я. – Вынесут на руках.

Мои товарищи промолчали. Чувство, что мы поступили не так, как надо, нас не оставляло. Но Макамба был непреклонен, и водитель, кажется, был совершенно с ним согласен.

Эта история затем, в рассказах Михаила Меркулова, приобрела характер апокрифа, согласно которому кенийцы никогда не оставляют соплеменника без воды (поделятся последней бутылкой), но равнодушно бросают, если ты буксуешь на дороге. Такие у них обычаи! - поясняет Меркулов, и слушатели качают головами, поражаясь особенностям удивительных и суровых африканских нравов.

… Мы ехали вдоль по руслу, как по бульвару – высокие деревья с зелеными листьями стояли двумя стенами, нависая над песком слева и справа. За деревьями слева периодически возникали фигуры людей. Это были дети. За стволами мелькали большие желтые канистры на их головах. Дети шли за водой.

Место, где набирают воду, было немного дальше, под берегом. Мы не стали останавливаться, но успели разглядеть группу женщин, сидевших и стоявших в тени деревьев, и еще одну группу, окруживших яму, где была вода.

- Да-а!...- сказал кто-то из нас. Мы буквально горячей кожей ощутили гигантскую вечную проблему здешних мест – дефицит воды. Когда вода есть в избытке, и она может литься часами в ванной или на огороде, о существовании этой проблемы не думаешь. В сибирской тайге нет проблем с водой. Всюду есть ключики, ручейки, в конце концов, бочаги, болотца и роса на листьях и траве. Здесь, на севере Кении, воды не было, - кроме как в подозрительной яме, и было совершенно непонятно, как наполнить многочисленные канистры, которые желтели вокруг нее. Кроме того, не было никаких признаков того, что примерно в пяти километрах отсюда начиналось огромное мистическое озеро Туркана. В него, очевидно, уходила вода в сезон дождей по белому руслу, которое сейчас играло для нас роль опасной песчаной дороги.

Наконец, водитель увидел пологий участок, свернул к берегу и поднялся с песка на твердый каменистый грунт. Мы проехали между деревьями и снова оказались на жаркой равнине. Но впереди, уже недалеко, виднелся коричневый горный хребет. На дороге перед нами мы увидели несколько автомашин, – видимо, они переехали русло недавно, незадолго до нас. Питер легко нагнал их, и мы пристроились в хвост к кавалькаде.

- И что, все на затмение? – спросил Меркулов. Вопрос был риторическим. Других вариантов не было.

- Вот она, деревня, - сказал Илья Котовщиков, глядя через плечо Евчика в левое окно.

- Это здесь ты собрался снимать местных жителей? – спросил его я.

- Да, - мрачно отозвался Илья. Под палящим солнцем на ровной каменистой поверхности с редкими пучками травы торчали убогие жилища из жердей, крытые листьями. Несколько долговязых фигур виднелись между хижинами. Все они смотрели на нас.

- Будешь тут вылезать? – спросил Сергей Евчик, с подозрением оглядывая турканскую деревню. Она выглядела чудовищно. Трудно было представить, что так в двадцать первом веке могут жить люди.

- Нет, мы сюда вернемся пешком, с Макамбой, - ответствовал Илья. Чувствовалось, что ему самому не очень нравится этот придуманный им план.

Питер свернул с дороги влево – прямо к хижинам. Мы проехали сквозь деревню (длинные фигуры, поворачивая блестящие на солнце черно-коричневые бритые головы, продолжали следить за нашими маневрами). Дорога кончилась. Джип двинулся по целине.

- Да тут уже недалеко, мы можем пройти пешком! – сказал Меркулов, вероятно, отдавая себе отчет в том, что апокрифический Макамба по-русски не понимает.

Это высказывание повисло без ответа. Питер продолжал движение, виртуозно объезжая ямки, камни и редкие кусты. Один раз он притормозил и дал задний ход – перед машиной оказался глубокий овражек. Объехав препятствие, мы двинулись дальше, и наконец, когда капот начал чуть задираться вверх, встали у самого подножия горы.

- Прибыли! – сказал Меркулов.

Макамба открыл дверь. Я тоже распахнул свою дверь и вылез в какие-то колючки, чуть не поскользнувшись на коричневом щебне.

Жара была невероятная. Солнце пекло, как в Африке. Я сразу полез в карман рюкзака и напялил бейсболку с университетской символикой. Я плохо отношусь к бейсболкам, как к таковым, но запастись, как собирался, ковбойской шляпой в холодном октябрьском Иркутске не успел.

53 сухое русло

53 Семенов на сухом русле

53 за водой

53 источник

15 марта 2014. "фрагмент 55"

Вид мрачных туч над озером добавил сил. Я отвернулся от угрожающей картины и снова начал карабкаться в гору.
Перед глазами медленно уплывали вниз и назад серо-коричневые камни, перемежаемые пучками грязно-серой суховатой травы. Хвататься за ветки редких деревьев было нельзя: ветки были покрыты угрожающими мощными шипами, загнутыми на концах.

Приходилось, наоборот, обходить эти деревья, скользя на камнях, и нелепо извивающаяся траектория моего подъема, наверно, выглядела со стороны диковато.

Было жарко. Очень.

Я обычно стараюсь не пить во время переходов, но тут без этого обойтись было трудно. Пришлось остановиться, вытащить из наружного кармана рюкзака синюю пластиковую поллитровку и отпить. Бутылку я уже не убирал – так и продолжал подниматься с теплой бутылкой в руке, периодически откручивая пробку.

Тем не менее, вершина постепенно приближалась. Иногда поглядывая вверх и вперед, я видел своих товарищей, уже стоявших наверху на фоне голубого неба. Они спокойно беседовали, деликатно поджидая меня.

Наконец, я выбрался на вершину. На самом деле в роли вершины выступало длинное плоское плато, тянувшееся вдоль хребта.

- И куда дальше? – хрипловато, но стараясь говорить бодро, спросил я и сглотнул последние капли из бутылки.

- А вон туда, - сказал Меркулов и показал рукой. – Идем прямо на солнце, пересекаем это плато поперек, и на том – западном – склоне есть такой конус… Скоро сами увидите. Тут уже недалеко, метров триста!... Ну, что, пошли?

- Пошли! – откликнулся я. Идти по ровному оказалось гораздо легче, чем лезть в гору. Существенно легче. Плохо было одно: под ногами были округлые, довольно большие (сантиметров по пятнадцать-двадцать) коричневые камни, и перемещаться по ним надо было осторожно, каждый раз выбирая, куда наступить. И еще: стало еще жарче.

Я представил себе, что нам предстоит провести, как минимум, еще два часа на этой жаре, где нет тени. Никакая бейсболка не спасет – будет тепловой удар, подумал я. Одна надежда на Луну, которая уже меньше чем через два часа начнет понемногу загораживать светило.

- Никакая бейсболка не спасет. Будет тепловой удар! – громко сказал я в спину Евчику. И ту же секунду в лицо подул ветерок, который спустя несколько мгновений превратился в ветер.

Стало гораздо легче. Я повеселел и тут же начал о чем-то разговаривать, демонстрируя несгибаемую мощь своего организма – африканские горы нам нипочем!

Мы шли точно на запад, и прямо перед нами сияло пока еще высокое, но уже явно опускающееся к горизонту Солнце. Я обернулся. Озера уже не было видно – оно осталось внизу, за горой, но зато совершенно отчетливо просматривались фиолетовые тучи, вздымавшиеся в небо на востоке и явно двигавшиеся нам вслед. Не было сомнений, что они перемещаются быстрее нас.

Успеет ли произойти затмение до того, как тучи Турканы загородят нам Солнце? Это был главный вопрос современности.

… Мы довольно резво шагали по камням, глядя под ноги и держа курс прямо на Солнце. Веселый ветерок дул в лицо. Каменистое плато внезапно кончилось, и перед нами возник крутой спуск – западный склон хребта, уходящий далеко вниз. Вдаль, до самого западного горизонта, простиралась под нами бугристая и холмистая серая равнина. Прямо скажем, трудно было назвать ее равниной. Была она неровной, и похоже, все еще хранила на себе следы древних потоков лавы, сдвигов и провалов, когда вся эта местность дымилась, плевалась раскаленными камнями, вибрировала и ходила ходуном. Неровная эта равнина уходила куда-то далеко, и только где-то у самого горизонта, в дымке, прямо под Солнцем, угадывались какие-то неясные возвышенности.

- До того хребта - пятьдесят пять километров, - сообщил Меркулов, простирая руку на запад, как Петр Первый со своего коня. – Там должны быть Семенов с Гавриловым.

- А где должны быть мы? – спросил я.

- А вот, смотрите!

Чуть ниже нас впереди торчал замечательный,– видимо, тоже вулканический, – геометрически правильный каменный конус с крошечной ровной площадкой на вершине. К нему вел узкий гребень, – перешеек, соединявший этот конус с основным массивом, на котором мы стояли.

Меркулов быстро двинулся вперед и спустился на перешеек. Пройдя по узкой тропинке, буквально минуты через три он уже стоял на выбранной площадке, раскинув руки крестом. Мы с Евчиком навели на него объективы и сделали по снимку.

- Ну, пошли и мы! – сказал Евчик.

Мы двинулись по перешейку (слева и справа падали вниз крутые склоны). Гребень привел нас на небольшую площадку – вершинку конуса размерами примерно три на четыре метра. Посередине монументально стоял рюкзак Меркулова, а его хозяин уже что-то доставал из клапанов и карманов. Солнце жарило по-прежнему, но ветер здесь был ощутимый.

- Прибыли! – сказал Михаил с гордостью. – Наблюдать будем здесь. Ну, как вам наш пункт?

Пункт был отличный. Он напоминал коническую башню, специально сооруженную для контроля за западным сектором. Под нами лежало открытое пространство километров на пятьдесят. Точно на западе в голубом небе сияло ослепительное жаркое Солнце, почти по отвесной линии опускаясь к горизонту. Оттуда, с запада, уже бежало где-то по Атлантическому океану, неумолимо приближаясь к нам, овальное пятно лунной тени. По прикидкам Гаврилова, скорость его перемещения по Кении должна была достичь примерно четырех километров в секунду. Значит, пространство от Семенова с Гавриловым до нас она должна была преодолеть меньше чем за 14 секунд. Удастся ли нам отснять на видео бегущую тень?

Открытое пространство было просматривалось и слева, и справа, и только сзади всю панораму загораживал хребет, с которого мы только что спустились к нашему наблюдательному пункту. Я снова обернулся. Верхушки темных туч, клубясь, поднимались над хребтом.

- Сколько осталось до затмения? – спросил Евчик.

- Чуть больше полутора часов, - посмотрев на часы, отозвался я. – Ну что? Начинаем выставляться?

55 на пути к пункту наблюдений

Сергей Евчик фотографирует Михаила Меркулова, стоящего на наблюдательном пункте

55 Меркулов на наблюдательном пункте

Михаил Меркулов на наблюдательном пункте

55 вид с пункта наблюдений на юго-запад

Вид с пункта на юго-запад Вид с пункта на северо-запад

55 вид с пункта наблюдений на северо-запад