В погоне за солнцем ! (Африканские мотивы 2013) Hyundai Getz

4 декабря, 2013 "Фрагмент 20"

За увлекательной беседой застывшее, казалось, время, наконец, со скрипом двинулось и пошло. На часах обозначились 11 часов. Проснулось табло, там появилось долгожданное слово Lodvar, к стройке регистрации вышли два кенийца, и мы с Сергеем ринулись регистрироваться на рейс. Показали свои электронные билеты (я втайне ожидал, что нас спросят, - что это такое? А где ваши настоящие билеты? Но глобализация проникла и сюда,- нас равнодушно зарегистрировали, и даже вручили посадочные талоны). Оставив рюкзаки, мы сдали в багаж свои сумки (они тут же исчезли). Дальше, как и во всем мире, за дверью оказался зал с креслами и стеклянной стеной, выходящей на летное поле, где просматривались несколько самолетов. На входе предстояло опять разуться, снять ремень и safari suit , но это было уже неважно: нас-таки допустили на кенийский внутренний рейс! Купленные Гавриловым по интернету билеты сработали.

…Мой рюкзак беспрепятственно проехал сквозь рентгеновский аппарат, а вот Сергея притормозили. Завязывая шнурки «берцев», я увидел, как Сергей активно общается со службой контроля. Негры из службы контроля улыбались, и издали были хорошо видны белые зубы.

Вскоре Сергей подошел, вздевая рюкзак на плечо..

- Что они у тебя нашли? – спросил я.
- Сказали, что нельзя на борт, - отозвался Сергей, демонстрируя до сих пор не допитую нами плоскую бутылку коньяка.
- Так у нас еще два часа до вылета! – сказал я. – Какие проблемы!

Мы прошли в кафешку и сели за столик с отличным панорамой летного поля, которое расстилалось за стеклянной стеной. Заказав чайничек с черным чаем, Сергей извлек из рюкзака что-то недоеденное из предыдущего самолета и с сомнением посмотрел на плоскую бутылку. Потом он попросил дополнительно к имеющимся еще пару стаканчиков и плеснул в них из бутылки первую (ее же предпоследнюю) порцию.

- Ну, давай! – сказали мы дуэтом друг другу и тихо чокнулись. Облака за стеклом постепенно рассеивались, солнце светило в голубом небе почти из зенита. Рядом с нами за круглым столиком сидели три замечательных негра - один был наголо брит, второй с многочисленными косами, третьего я не запомнил. Они явно были работяги – в робе, уверенные в себе, сидели, что-то обсуждали и смеялись. Мы были в Африке. Я поймал себя на том, что за те несколько часов, которые мы пребывали в Найроби, темный цвет кожи начал мне казаться абсолютно естественным и красивым. Совершенно неестественно выглядели здесь мы!

Я с сожалением посмотрел на наши бледные незагорелые руки. Гены были явно не кенийскими.

- Давай покончим с этим, – предложил я, кивая на стыдливо спрятавшуюся за стаканом с вилками почти опорожненную бутылку. Сергей с видимым облегчением разлил остатки и поставил тару под стол. Указание службы контроля было выполнено – с коньяком мы, наконец, покончили!

Стало чуть веселее. Мы допили чай и перешли в соседний зал, усевшись напротив выхода. Симпатичная негритянка в форме подтвердила, что выход на Лодвар будет именно здесь.

В назначенное время ничего не произошло. Я дождался появления негра в форме нашей авиакомпании, и тот сообщил о задержке рейса на 30 минут. По сравнению с теми бесконечными часами, которые мы тут провели, это была сущая ерунда. Мы даже не сильно расстроились.

- Интересно, мы одни полетим в этот Лодвар? – спросил Сергей, оглядываясь. – Неужели туда надо еще кому-то, кроме нас? А они не отменят рейс, если мы окажемся одни?

DSC01374

DSC01375

4 декабря, 2013 "Фрагмент 21"

И тут вдали за стеклянной стеной появился маленький ярко-красный самолетик.

- Спорим, - сказал я, - что это и есть наш транспорт!

Сергей посмотрел, и мне показалось, что лицо у него вытянулось.

… У меня был опыт полетов на судах малой авиации. Помню сюжет из детства: мне 10 лет, год был, кажется, 1968-ой, мы с мамой и пятилетней сестрой летим на море, -аэропорт Херсона, грунтовая полоса, самолет «АН-2», вылетающий в маленький курортный городок Скадовск на берегу Черного моря. Лететь двадцать минут. По траве ветер разносил гигиенические пакеты из кучи неподалеку от места стоянки самолета. Мы сели в самолетик, мотор затарахтел, машина начала разгоняться, подпрыгивая на кочках. Запомнилось, что в иллюминаторе было явно оконное стекло, прижатое гвоздиком. Все громко дребезжало, смотреть в окно, сидя спиной к стенке, было неудобно. Самолетик сделал круг по полю, вернулся на прежнее место и остановился. Двигатель затих. Дверь в кабину открылась, и из кабины на застывших пассажиров сверху вниз внимательно посмотрел один из пилотов.

- Что-то мотор барахлит, - сказал он. - Мы решили не взлетать!....

Двенадцать пассажиров вылезли из самолетика и сели на траву. Солнце светило вовсю, было жарко. Пилоты подкатили к двигателю лесенку на колесиках и открыли капот. Один из пилотов воздвигся на лесенку, достал отвертку и начал ковыряться с моторе. Я не помню, с каким выражением смотрели на это действо пассажиры, но полагаю, что с ужасом. Что пережила тогда мама с двумя бестолковыми детьми!

Дело кончилось тем¸ что через полчаса подогнали другой «АН-2», мы загрузились в него и через полчаса были в Скадовске. Тогда я впервые увидел с высоты птичьего полета песок и барханы, из которых торчали редкие кусты, еще более редкие деревья и какие-то колючки….

…. Спустя много лет, в 2009 году, мы с Семеновым, Гавриловым и Шевелевым перелетели на совсем уже маленьком самолетике с острова Тарава на остров Маракей. Тихий океан, республика Кирибати, я ее уже упоминал. На этот раз сохранились даже видеокадры, на которых видно, как останавливается лицо Гаврилова по мере того, как начинает вращаться винт самолетика. Про свои полеты на вертолетах я расскажу как-нибудь в другой раз. А году в 1984-ом я летал на чехословацком «Л-410» (была такая страна – Чехословакия) из Иркутска в Нижнеудинск – теперь самому не верится, что существовали и такие рейсы. Так что красная «Сессна» - это был еще не худший вариант….

А вот Сергей на малых судах, видимо, не летал. Не приходилось. И создавалось (у меня) впечатление, что он как-то не очень хочет приобрести такой experience. Но деваться было некуда.

Тут страшно и непонятно объявили посадку, и мы поняли, что мы летим действительно на красном самолете, причем летим не одни. Нам оборвали корешки посадочных талонов, стеклянная дверь растворилась, на нас пахнуло жаром, и мы шагнули на летное поле. Все-таки это была Африка: стало на улице тепло, наконец! Солнце жгло вовсю.

- Сергей, обернись! - закричал я.

Сергей браво обернулся, сделал ручкой и храбро устремился к красному самолету. Я сделал пару кадров и последовал за ним.

DSC01379

DSC01377

На фото: в Лодвар!

8 декабря, 2013 "Фрагмент 23"

Пытаясь отвоевать хотя бы немного пространства, я открутил пробку (она была заклеена листком бумаги со штампом авиакомпании Five Forty Aviation Limited) и глотнул воды. После этого я съел печеньку. То, что в тесто был зачем-то добавлен перец, я почувствовал не сразу. Лучше бы не начинал, потому что остановиться уже не мог. Сжевав все пять перченых от души квадратиков, я снова открутил пробку, чтобы запить. То, что в воде плавал какой-то бледный осадок, увидел уже тогда, когда отхлебнул почти половину. В голове пронеслись апокалиптические картины – вода из-под крана, брюшной тиф, холера, дизентерия, гепатит и прочие чудовища, дружно плавающие в бутылке вразмашку. Как бы дожить до затмения? Оставалось чуть больше суток…

Что же гарантировал штамп авиакомпании на пробке? Проверено – мин нет? Как минимум, это означало, что вода разливалась не на заводе. Я вообразил уставшую негритянку в форме Five Forty Aviation, наливающую воду в бутылки из-под крана, а затем закручивающую пробки и наклеивающую заранее проштампованные бумажки. Наклеивающую, естественно, слюной.

Я тут же вспомнил детали, которым ранее не придал значения. Когда Гаврилов покупал для нас с Сергеем билеты по маршруту Найроби-Лодвар, он предупреждал, что эта компания позиционируется, как обеспечивающая low cost air transportation services in Kenya. Но других вариантов на сегодня не было.

Выражение low cost services выглядело в Иркутске совсем по-другому. Сейчас, внутри самолета, об этом лучше было уже не думать.

И что это за странное название – Five Forty? – с опозданием подумал я. Намек на какой-то неведомый нам африканский контекст?

Тем временем дверь позади меня, разъятая на две половинки, сомкнулась, а симпатичная негритянка под окном исчезла. Чернокожий пилот объявил по-английски без всякого микрофона (в нем не было необходимости, - я имею в виду микрофон, конечно, а не пилота), что приветствует нас от имени авиакомпании Five Forty Aviation (я снова внутренне содрогнулся), что летим мы в Лодвар, и лететь нам два с половиной часа. После этого он (на этот раз я о пилоте, а не о микрофоне) начал щелкать тумблерами. Двигатель громко заныл, винт дрогнул и начал вращаться, вскоре превратившись в прозрачный дрожащий круг. Наш красный самолетик тронулся с места и покатился по бетону.

Мы долго ехали по явно неровному покрытию, потом ждали еще минут десять возле полосы (мимо нас пронеслись два садящихся самолета покрупнее), и наконец, вырулили на старт. Мотор угрожающе затрещал, мы начали разгоняться и в конце концов оторвались от земли, быстро уходя вверх. Начинался последний,– точнее, нужно говорить «крайний», как учат нас космонавты, летчики и моряки – четвертый перелет за последние полтора дня. Из них второй через экватор за последние двенадцать часов.

«… Оно конечно, этот случАй всех злее».

12 декабря, 2013 "Фрагмент 25"

Назвать рифт долиной в привычном смысле этого слова сложно. Разлом не сплошной – кое-где поперек каньона вспучились горы. Севернее Кении он расходится на два, и эти две трещины смыкаются южнее, в районе огромного озера Виктория.
Любопытно, что это озеро здесь не одно: естественно, самые глубокие места разлома заполнены водой, и цепочка пресноводных, отчасти заболоченных (как хорошо видно сверху) озер трассируют «фарватер» рифта. Озеро Туркана, длинное и тонкое, как наш Байкал (только поменьше), залило участок разлома на севере Кении. Пишут, что в озерах рифта, как и у нас в Байкале, немало эндемиков.

С самолета все это выглядело поразительно. Ровная поверхность, на которой виднелись далекие пригороды Найроби, круто, стеной, уходила вниз. Гигантский уступ, исполинская ступенька резко обрывалась, и там, метров на двести ниже, начиналась другая равнина, где тоже просматривались маленькие строения.

Самолет не стал спускаться, повторяя контуры рельефа. Он продолжал лететь горизонтально, но мы сразу оказались метров на двести выше над землей, которая ушла под нами далеко вниз.

Неделей позже, уже после затмения, мы возвращались в столицу на джипе, и дорога шла по дну рифта. Когда мы поднялись на стену, вид был потрясающим – почти как с самолета…

00 озеро

13-1 РИФТ

14 декабря, 2013 "Фрагмент 27"

Наш полет продолжался. Слева показался огромный вулкан (его заметил проснувшийся Сергей). К сожалению, снимки не получились: Солнце светило слева, поэтому грязь и царапины на окне со стороны Евчика бликовали и испортили фото.
Под нами появились облака. Мы влетели в облачную гряду, самолет начало болтать (Сергей утверждает, что очень сильно). Франкочитающая дама, несмотря на окружавшую нас турбулентность, не отрывалась от своего текста. Ее необъятное теплое бедро слева вынуждало меня отползать по скамье вправо, вжимаясь в стену.

Облачность (вместе с болтанкой) быстро закончилась. Я снова посмотрел в окно.

Внизу возникло большое озеро. Синяя вода красиво окаймлялась широкой ядовито-зеленой полосой ряски. Я представил себе, сколько там, внизу, на заболоченной воде, малярийных комаров, ожидающих нашего появления… Но самолет уносил нас все дальше, зеленого цвета под окном становилось все меньше, и в конце концов зеленые тона исчезли совсем. Под нами простиралась серо-бежевая пустыня, причудливо изрисованная сухими руслами. Вдоль русел тянулись цепочки черных точек. Для слонов их все-таки было слишком много. Вероятность того, что это были кусты, представлялась более высокой.

Хотелось пить. Перченое печенье давало себя знать, но вода с мутным осадком в бутылке от авиакомпании «Five Forty Aviation» выглядела настолько подозрительно, что я не стал пробовать еще.

Впрочем, недолго.

Минут через пять я убедил себя в том, что если человек уже глотнул из опасной бутылки, то злобные бациллы все равно попали в желудок, и будет ли их немного больше или нет, роли уже не играет. Еще минут через пять я сделал основательный глоток, намертво закрутил пробку и с опаской прислушался к себе. Пока все было в порядке - бациллы, вероятно, еще спали.

Черные точки на бежевом фоне стали видны лучше (с некоторых пор принято говорить «более лучше»). Закрылки (элероны?.. флапероны?...) на нависавшем сверху красном крыле зашевелились, тон гудения двигателя чуть изменился. Похоже, мы начали снижаться.

Черные точки превратились в темные пятна. Теперь можно было разглядеть, что это отдельные деревья с плоскими кронами.
Показались первые артефакты – небольшие отдельные хижины. Затем пространство заполнилось низкими домиками с плоскими крышами, потянулись внизу улицы с убогими строениями, отгороженными друг от друга несуразными пестрыми заборами, – и я явственно ощутил, в какую забытую всем миром дыру мы-таки прилетели.

Домики вовремя исчезли, их удачно заменила серая полоса бетона, висевшее за окном колесо правого шасси, сомкнувшись с собственной тенью, дрогнуло и стремительно завертелось. Мы покатились по полосе.

- Лодвар – сказал пилот.

Кто бы сомневался.

Над изрядно заболоченным озером

Сухие русла пустыни

Кусты у сухого русла

17 декабря, 2013 "Фрагмент 29"

Мы поставили сумки под навес, и Сергей начал привычно ощупывать карманы, доставая сигареты.

- Я схожу, посмотрю, - сказал я и пошел к выходу. Руки (рукава моей рубашки были короткими) стали быстро нагреваться. Я представил себе, как солнечное ультрафиолетовое излучение, проходя сквозь чахлый экваториальный озоновый слой, безжалостно выжигает кожу на руках, как руки краснеют. И отваливаются, со стуком падая на бетонку. Впрочем, может быть, не сразу.
Я быстро шел мимо забора из колючей проволоки, но уже хорошо видел, что все стоящие у прохода были неграми. Никто из них не был похож на наших товарищей, а значит, нас никто не встречал. Вряд ли члены нашего разведотряда так изменили цвет за несколько дней…

Я уже начал прикидывать последовательность наших с Евчиком дальнейших действий в сложившейся ситуации, но тут откуда-то, поднимая клубы пыли, к толпе кенийцев подлетел превосходный джип – Тойота Ландкрузер, откуда немедленно высыпались трое знакомых бледнолицых.

Мы подошли к колючей проволоке одновременно – я со стороны летного поля, Дима Семенов и Миша Меркулов – со стороны города. Вслед за ними спешил ученый секретарь Научного совета по астрономии РАН, всемирно известный организатор международных астрономических олимпиад Михаил Геннадьевич Гаврилов в привлекавших всеобщее внимание светлых штанах. Одна его штанина была разорвана от колена до самого низа.

Мы обменялись радостными бессвязными приветствиями и пожали друг другу руки сквозь колючую проволоку. Гаврилов вытащил фотоаппарат и потребовал повторить ритуал. Мы по-американски улыбнулись ему в объектив и снова продели руки в проволочное заграждение.

- А где Евчик? – громко спросил Меркулов. Второй его вопрос был вполне ожидаемым и удивления у меня не вызвал.
- Вы привезли виски?

- Да вон он, под навесом. Там наши вещи – сейчас придем! – невнятно отозвался я и ринулся назад.

Все было хорошо. Все было просто отлично! Наша давняя странная компания воссоединилась, и значит, снова начиналась полноценная экспедиция, как всегда, вполне авантюрная, но, опять-таки, как всегда, радующая душу. После событий совсем другого рода, проистекавших в Иркутске еще пару дней назад, это было замечательно.

Мы с явно обрадованным Евчиком надели рюкзаки, взяли наши сумки (а Сергей подхватил и смотанные скотчем фотоштативы), и отправились к выходу с поля.

Нас приветствовал возмущенный вопль Меркулова (смотрите-ка, они налегке, а мы-то с перегрузом летели!). Ему вторил Семенов (ну вот и исполнилась моя давняя мечта – наконец-то я вижу Евчика за колючей проволокой!..) И звучал над летным полем здоровый оглушительный хохот (все негры, глазевшие на красный самолет, обернулись, рассматривая этих странных бледнолицых), сопровождаемый застывшей, как у Моны Лизы и загадочной, как у Чеширского кота, улыбкой Гаврилова, проглядывавшей из черной бороды с проседью.

До солнечного затмения оставались ровно сутки.

Экспедиция возле Тойоты

1 января, 2014 "Фрагмент 31"

Понемногу выстроилась логистика, постепенно договорились о цене услуг. Лешан (называя Гаврилова «братом») призывал нас воспользоваться услугами его фирмы и разместиться на восточном берегу Турканы, куда должны были приехать отовсюду полторы тысячи наблюдателей затмения, профессионалов и любителей.
Нас восточный берег не устраивал категорически. Во-первых, с учетом нашего с Евчиком позднего прилета, мы рисковали не успеть на место. Во-вторых, разместиться в Лодваре, где был аэропорт, было гораздо удобнее, и мы просили Лешана найти нам здесь какое-нибудь пристанище и снабдить машиной, на которой мы могли бы в день затмения добраться до полосы (примерно 50 – 60 километров). Лешан запросил неподъемную для нас сумму, и продолжал предлагать восточный берег. Мы посовещались, Гаврилов сочинил достаточно жесткое письмо брату Лешану, я дал отмашку, и письмо ушло в Африку. Там говорилось, что мы не относимся к числу богатых клиентов Лешана, которые платят ему втрое больше, чем мы предлагаем. Мы ученые, и то, что он просит с нас в сутки, мы зарабатываем за месяц. Поэтому наши условия таковы. Нам нужны Лодвар и машина, и это не обсуждается, а заплатить мы сможем не больше, чем сможем (согласованную сумму Гаврилов указал).

В конечном итоге Лешан сбавил цену практически до названной нами. Он написал, что нашел место в Лодваре, где мы сможем поселиться, и выделил нам джип с водителем и гидом-охранником. Нам было сказано, что охрана должна быть обязательно.

Было ясно, что это способ хотя бы немного поднять цену, но мы согласились. Тем более, трудно было не принять во внимание адресованное мне письмо посла РФ в Кении, где говорилось, что «безопасность пребывания там (имелись в виду окрестности озера Туркана) никто не может Вам гарантировать, что бы ни говорили представители местных туристических компаний».

Итак, мы ударили по рукам (если можно так сказать об обмене электронными письмами. Половину денег мы перегнали на банковский счет Лешана, остальное привезли Семенов и Меркулов и отдали Лешану в руки наличкой в Найроби (тот естественно, лично встречал наших квартирьеров и привез их в столичный отель). В результате денег у наших товарищей практически не осталось, поэтому наше с Евчиком появление в Лодваре было необходимым элементом проекта: мы везли с собой во внутренних карманах необходимые для дальнейшего существования в Африке доллары….

- Я-то думал, что масаи – худые и щуплые, - сказал мне Меркулов. – А Лешан, между прочим, здоровенный – куда крупнее Макамбы!

Я посмотрел на амбала Макамбу и понял, что Лешан должен быть очень крупным представителем народа масаев.

Впоследствии подтвердились оба предположения. Масаи в этнической деревне оказались поджарыми, а масай Лешан – огромным негром в отличном дорогом синем костюме с хорошим галстуком.

масаи 1

Масаи 3

Масаи 4

масаи 2

Масаи 5

4 января, 2014 "Фрагмент 33"

На отель это походило меньше всего. Джип стоял на пустой площадке – видимо, это была автостоянка отеля, отгороженная от внешнего мира шлагбаумом и невысокой (точнее, не всюду высокой) кирпичной стенкой. Под ногами был мелкий утоптанный песок.

- Пойдемте! – сказал Меркулов. Я наклонился за своей сумкой, но меня опередил круглолицый водитель.
- Мы тут им сказали, что вы – большой босс, - пояснил Дима Семенов. – Так что вы уж их не разочаровывайте!

Я придал лицу выражение, которое, по моим предположениям, должно было соответствовать образу Большого Босса. Дима непочтительно хихикнул, водитель подхватил сумку, и мы двинулись. Сначала мы вошли в распахнутую дверь маленького домика, игравшего, видимо, роль проходной – напротив распахнутой двери зияла другая дверь – уже на территорию отеля.

- Это reception, - пояснил Меркулов.

На стене справа от двери висела карта страны. Слева стоял стол, над которым висел портрет президента. То ли отца нации Джомо Кениаты, то ли его сына, нынешнего президента страны Ухуру Кениаты. Поскольку эти два достойных сына Кении похожи, как минимум, по двум причинам, я еще не научился их различать.

За столом сидела миловидная изящная девушка, которая тут же встала и извлекла из выдвижного ящика толстый гроссбух. Нам с Сергеем Евчиком надлежало заполнить там соответствующие строчки, указав фамилии, место постоянного проживания и прочие важные для африканского отеля сведения о постояльцах. Девушка указывала темно-коричневым пальчиком, где следовало расписаться, а Семенов, откровенно посмеиваясь, снимал все это на видео.

- Что, – все, как в ЗАГСе? – спросил я его. – Похоже?
- Ну да! – отвечал Дима. – Я обязательно покажу эту картинку Ирине Григорьевне!

Мне и Сергею дали крошечные ключики. Церемония на этом завершилась, и мы вступили на территорию отеля. Там была еще одна обширная площадка, обнесенная кирпичным забором. Разница была только в том, что посередине площадки почему-то стояло большое дерево, зато машины сюда явно въехать не могли. Площадка напоминала огромную утоптанную песочницу.

- Здесь мы будем ужинать, – сказал Гаврилов. – Мы уже заказали ужин на улице!
- Да, ужин – это актуально! – хором сказали мы с Евчиком. Мы, по сути, ничего не ели уже целый день. А толком не спали гораздо дольше.

На фото: «Утоптанная песочница». Территория отеля Лодвар.


Наша компания спустилась по каменной лестнице, и мы оказались на узкой пешеходной улочке, выложенной плиткой и местами зацементированной. Слева и справа тянулись одноэтажные кирпичные постройки, заштукатуренные и покрашенные в пыльно-желтый цвет. Для крыш был использован металлический профильный настил. Справа на дорожку выходили страшные железные двери, покрашенные в нелепый голубой цвет. Это напоминало а) ряд ворот в каком-нибудь гаражном кооперативе, б) ряд дверей в тюремном коридоре (как я однажды читал лекции в тюрьме, – когда-нибудь расскажу отдельно). На дверях черной масляной краской были выведены надписи: «9 – Дамаск», «8 - Аддис-Абеба», «7- Каир» …

- Это номера отеля, - пояснил Михаил Меркулов. – Я, например, живу в «3 - Триполи…»

Я подумал, что тот работник отеля, который придумал дать каждому номеру название какой-нибудь африканской столицы, вероятно, очень гордится своей креативностью.

- Вас, как большого босса, поселили в номере один, - сказал Семенов.
- То есть в самом далеком номере, - уточнил я. – Наиболее удаленном от мест принятия пищи, погрузки в транспорт и вообще выхода из этого славного места.
- Ну, тут уж ничего не поделаешь, - сказал Дима. – Неизбежная плата за почет.

Мы прошли до самого конца дорожки, упиравшейся в высокую каменную стену, которой была огорожена территория отеля. Направо синела железная дверь с надписью «1 – Кейптаун». Сергей Евчик остановился чуть раньше и уже начал чем-то
лязгать возле предыдущей двери – «2 – Тунис».

Водитель поставил на цемент мою сумку, слегка поклонился и пошел обратно по дорожке.

Дверь номер один была закрыта на здоровенный гаражный засов. В петлях засова висел миниатюрный игрушечный замочек, к которому отлично подошел выданный мне ключик. Засов с лязгом открылся, и мы вошли.

6 января, 2014 "Фрагмент 35"

Главное было помыться после почти двух суток в четырех самолетах. Я распаковал сумку и рюкзак, вытащил немногочисленные тряпки, поставил к стене на пол пакет Duty-Free с двумя литровыми бутылками виски ( не уронить!...не пнуть!...) и отправился в душ.
Поворот медного краника на 90 градусов вызвал к жизни (не сразу) хилую струйку из-под потолка, которая, впрочем, вскоре усилилась. Жизнь на глазах становилась лучше. Я бы даже сказал, более лучше. Даже флегматичные комары на потолке уже не так повергали меня в трепет своей потенциальной малярийностью, как получасом раньше.


… Оставляя мокрые следы, я вошел в комнату и хлебнул из пластиковой бутылки на столе. Вода была невкусной, но это была вода. Есть уже не хотелось – по-видимому, организм понял, что ждать еды бесполезно, и отключил соответствующие потребности, чтобы не дразнить зря нервную систему.


На улице было по-прежнему жарко, хотя солнце заметно приблизилось к горизонту. На мой стук открылась синяя дверь Димы Семенова. На столе у Димы стояли десятки пластиковых бутылок, – половина уже без воды. Дима сидел в кресле (шезлонге) и пытался выйти в интернет с помощью своего айпада (или айфона). Это получалось, но не очень успешно – интернет тут был дохловатый.


- Держи привет с родины! – с облегчением сказал я, передавая, наконец, трехсотмиллиметровый объектив (спасибо Алексею Шевелеву!..) и камеру Canon нашей обсерватории. Техника доехала в моем рюкзаке вполне благополучно.


Затем последовала передача долларов, уже два дня скучавших во внутреннем кармане жилета. Диме и Михаилу Меркулову предстояло после затмения восхождение на Килиманджаро, что требовало существенно увеличить расходную часть их бюджетов. О том, что в будущем году нам с Димой предстояло отдавать немалые долги, лучше было пока не думать.


- Как вы тут? Что с местом для наблюдений? Прочитал ли Гаврилов свою лекцию? – выдал я серию наболевших вопросов.


- Все живы. Про наблюдения я предлагаю поговорить за ужином – заодно обсудим план завтрашних действий,- сказал Семенов. – А что касается великой лекции Гаврилова….


… Дело было в следующем. Когда Гаврилов бодался с Лешаном по поводу цены за проживание в Лодваре, наш брат-масай спросил его, не могли бы мы прочитать лекцию о солнечном затмении в местной школе. Гаврилов немедленно ответил, что мы, конечно, готовы. Узнав об этом, я купил в Торговом комплексе в центре Иркутска глобус (с надписями на русском языке, - англоязычного глобуса не нашел, а времени на дальнейшие поиски не было). Этот глобус мы водрузили на стол во время пресс-конференции в астрономической обсерватории, откуда Семенов с Меркуловым отбыли прямо в аэропорт на университетской машине. Они уже зарегистрировались к тому времени на рейс, посадочные талоны лежали у них карманах, а до посадки оставались какие-нибудь полчаса.


Я объявил, что этот глобус останется в Африке и будет подарен от имени Иркутского госуниверситета кенийским детям. Журналисты записали эту важную информацию.

Я хотел торжественно вручить Семенову коробку с глобусом, но тот улизнул, подхватив свой чемодан. Тогда я настиг Меркулова уже на улице и всучил ему картонную коробку. В результате он поднялся по трапу на самолет с глобусом в руках, – как настоящий просветитель. Я думаю, он был первым в истории русским астрономом, который привез глобус сначала в Стамбул, а потом в Найроби, – не говоря уже о Лодваре.

Когда Диме и Михаилу через много лет будут заказывать памятник в центре Иркутска, их обоих надо обязательно изобразить возле телескопа, с рюкзаками на плечах – и одного из них с глобусом в руке.

36 пресс-конференция

36 пресс-конференция 2

7 января, 2014 "Фрагмент 37"

Раз уж речь зашла о манеабах Кирибати, отвлекусь еще раз от кенийского повествования. Невозможно не рассказать. В отчете для сайта федеральной «Комсомольской правды» летом 2009 года я об этом, помнится, не писал - да простят меня господа Сунгоркин и Лаговский.
… В главной манеабе острова Маракей, в памятном 2009 году, однажды вечером мы были усажены рядом с мэром на циновки, постеленные на бетонный пол – в центре, на почетных местах. Собралась вся деревня, народ сидел на циновках из пальмовых листьев, на полу во множестве стояли помятые алюминиевые чайники, откуда можно было пить воду из носиков. Стояла кромешная экваториальная ночь, но по случаю события где-то тарахтел дизель, вырабатывая общественное электричество, и под высоким потолком манеабы горели люминесцентные лампы.

Мы с Гавриловым, восседая ошую и одесную мэра, с чувством исполняемого долга строго осматривали помещение. Местные коричневые пацаны в шортах и футболках возились с аппаратурой, подключая большие колонки. Наконец, загремела музыка, мэр гордо покосился на нас, и местные девушки с венками на голове, груди и талии двинулись на нас, начиная демонстрацию народных и не совсем народных танцев.

Зрелище впечатляло. Главным элементом танца было ритмичное размахивание той частью тела, которая уже обсуждалась в одном из предыдущих фрагментов. Надо заметить, что девушки владели этим искусством в совершенстве. А уж одна из них была просто выше всяких похвал!

Мэр по-хозяйски комментировал происходящее. Он подтвердил, что это самая лучшая танцовщица на острове. И бабушка ее отлично танцевала, и мать (тут мэр нервно сглотнул) - тоже. Это у них врожденное!

Затем, наклонившись ко мне, мэр доверительно сообщил следующее. Католическая церковь,- сказал он вполголоса, - конечно, вещь хорошая, но вот кое о чем можно пожалеть. Раньше девушки танцевали народные танцы, будучи одетыми В ОДНИ ЦВЕТЫ! А сейчас – он кивнул на танцующих,– церковь предписывает надевать цветы поверх обязательных блузок и юбок. А вот раньше!... - мэр глубоко вздохнул от нахлынувших воспоминаний и покачал головой.

Мэру острова, как он поведал нам ранее, было 63 года, и был он отцом 13 детей. Вот уже второй раз он осторожно высказывал некоторое несогласие с политикой католической церкви на острове.
- Наш человек! – одобрительно сказал про него Дима.

Надо заметить, что девушки даже в юбках и блузках (а также, как я уже сказал, в венках из свежих цветов на головах и шеях) выглядели вполне эротично. А уж после того, как они, неистово размахивая изящными попами (долго думал, не нашел подходящего эвфемизма, и оставил как есть), угрожающе приблизились, нацепили нам на головы венки и начали приглашать к танцу, - стало просто непонятно, куда деваться!

Почетный гость мэра, бледнолицый Алексей Шевелев с венком на голове не смог усидеть. Отклонив посягательства танцующей коричневой островитянки, он соскочил со своей циновки и начал непрерывно щелкать затвором фотоаппарата, обегая всю композицию со всех сторон. Я позорно убежал вслед за ним, следя за танцующими через включенную видеокамеру, выпрошенную в Иркутске у фотожурналиста Димы Дмитриева. Семенов откровенно веселился, глядя на весь этот цирк. Они продолжали неприступно сидеть с мэром и Гавриловым в роскошных венках на голове и выглядели, как персонажи древнегреческих мифов. Я уже позднее понял, что фотографировать нужно было не девушек, а нас - то еще было зрелище.

Прочее население деревни с детьми и стариками сидело позади нас и тоже наслаждалось замечательной тонизирующей самодеятельностью.

- Вот что иногда случается в местных манеабах! - назидательно сказал Дима вечером, когда мы по кромешной темноте под дождем вернулись в свое пристанище на берегу океана.

… А в целом манеабы в Кирибати используются как клубы. Сюда можно прийти вечером попить водички из чайника, хлебнуть пальмового вина, поиграть в шахматы или нарды, или просто посидеть и обсудить новости. Если, конечно, остров Маракей еще не ушел под воду в связи с глобальным потеплением. В Кении аналогов манеаб мы не видели. Разве что, судя по снимкам Семенова, актовый зал школы Лодвара слегка напоминал манеабу Кирибати....

- …Говорят, что ужин готов! – сказал Гаврилов, материализовавшись в двери номера. – Можно идти!

- Сергей Арктурович, вы – захватите…. ? – напомнил Дима.
- А как же! Сейчас принесу, - сказал я и отправился к себе в Кейптаун за пакетом из Duty Free.

37 манеаба Кирибати